Сызрань – второй по размеру город Симбирской губернии. С 1928 года Сызрань так или иначе находится «под» Самарой (в 1935 – 1991 годах - Куйбышевом). До 1850 года Самара сама входила в пределы Симбирской губернии, но и тогда Сызрань удерживала вторую строчку во внутрисимбирском рейтинге.

Как и Симбирск, Сызрань возникла как город-крепость, правда, на 35 лет позже Симбирска. Ближе, чем к Симбирску, Сызрань находилась к основанной в 1586 году Самаре.

Крепости строились от «набегов кочевников». Звучит это для нашего уха немного абстрактно. Но если иметь в виду, что так называемых кочевников более всего интересовал «живой товар» - люди, которых они захватывали, угоняли и продавали в рабство на невольничьих рынках в Средней Азии, Персии и Турции, то становятся понятны усилия Российского государства.

«Город Петра Первого» - нередко позиционирует себя современная Сызрань, презентуясь перед туристами. Сызрань, как говорят и пишут, стала первым российским городом, основанным после восхождения на трон весной 1682 года совсем юного, десятилетнего царя Петра Алексеевича (1672 – 1725). Потом были Петровск (1697), Таганрог (1698), Каменск-Уральский (1701), Санкт-Петербург, Липецк, Петрозаводск (1703) и так далее.

Впрочем, справедливости ради надо отметить, что правил Российским государством, а значит, и основывал город будущий Петр Великий не в одиночку, а вместе с старшим братом, 19-летним Иваном V Алексеевичем (1666 – 1696). Да, Иван Алексеевич был болезненным, говорят, что малоумным – зато он был старшим среди соправителей. И хотя формально юные царевичи правили страной, если быть ещё более справедливыми, над братьями соправительницей, официальной регентшей была их старшая сестра, царевна Софья Алексеевна (1657 – 1704).

Царевна Софья слева и цари Петр Первый и Иван Пятый на тронах:

«Город Софии, Ивана и Петра» - звучало бы в отношении Сызрани исторически достовернее, но кто помнит про Ивана и Софию – а ведь Софья Алексеевна, по сути, была первой россиянкой, преуспевшей в качестве политической деятельницы, на десятилетия обогнавшей собственное время и проложившей дорогу «бабьему царству» - эпохе в российской истории от 1725 до 1796 годов, от Екатерины I до Екатерины II.

В общем, чтобы не запутаться в царственных персонажах, в 2016 году в Сызрани поставили памятник непосредственному основателю и организатору строительства крепости, симбирскому воеводе в 1683 – 1685 годах, боярину, князю Григорию Афанасьевичу Козловскому (ок. 1627 – 1701).

Памятник князю Козловскому в Сызрани:

Князь Григорий Козловский был большим поклонником местничества - существовавшей в России вплоть до 1682 года системы распределения должностей в зависимости от знатности рода, и очень придирчиво следил за своим местом в жизни: четвёртый есаул в походе на Белгород, четырнадцатый стольник на свадьбе царя Алексея Михайловича, пятый дворянин в Литовском посольстве, второй воевода в посольстве к калмыкам, сорок третий боярин в Боярской Думе при царе Федоре Алексеевиче, тридцать четвёртый боярин в Боярской Думе при царях Иване и Петре.

За Сызрань князь Григорий Афанасьевич был жалован золотой атласной шубой, золоченым кубком и 70 рублями. Вершиной карьеры князя стал 1690 год, когда он удостоился права обедать за одним столом с царями Иваном и Петром, вторым после патриарха! Правда, поведение пожилого боярина ни настроения, ни аппетита никому не добавляло, причём настолько, что государи ввергли его в опалу, лишив и чести, и боярства; не взбирайся высоко, не так больно будет падать…

Внешне крепость строилась со знанием дела: из соснового леса, на каменном основании, с рвом, укреплённым плетёными турами, эдакими высокими корзинами без дна, набитыми камнями. Каменной была и главная башня Кремля, Спасская – Спасскими башни назывались традиционно из-за помещаемого на них образа Спаса Нерукотворного. Однако, фиксируют документы, всего через двадцать лет после постройки «стены и башни во многих местах погодою раскрыло, да от реки Сызрана городовая стена обвалилась».

Спасская башня Сызранского кремля и памятник основателю Сызрани:

Крепостной арсенал к этому времени составляли три пушки, с запасом боеприпасов в 182 ядра и 56 пудов пороха – и целых две пики!

Сызрань на гравюре 1769 года:

Ну да, сызранцы могли позволить себе расслабиться, ведь вздумай кочевники напасть на Сызрань, им вначале пришлось бы иметь дело с Самарой, а после – с пригородом Кашпир, крепостью, заложенной в один год с Сызранью, в каком-то десятке километров от неё. Кашпир был ненамного меньше Сызрани и гораздо лучше оснащён: возведён из дубового леса, вооружён четырьмя пушками, 17 мушкетами и даже тремя барабанами! Правда, все барабаны были «худыми», не подходящими для боя.

В 1713 году на источнике в окрестностях Кашпира был обретён список с чудотворной иконы Божьей Матери Феодоровской, вплоть до 1917 года бывший главной православной святыней Симбирского края, и немудрено. Феодоровская Божья Матерь была покровительницей царствующего Дома Романовых, и в честь неё отчество Федоровна присваивалось немецким принцессам, принимавшим православие, чтобы выйти замуж за российских царевичей и стать российскими императрицами.

Сызранская Феодоровская икона Божьей Матери:

Петром Федоровичем назвали и немецкого принца Карла Петера Ульриха (1728 – 1762), внука Петра Первого, недолго царствовавшего в России под именем Петра III. В 1773 году имя Петра III принял донской казак Емельян Иванович Пугачев (1742 – 1775), предводитель Крестьянской войны 1773 – 1775 годов. Девяностолетняя Сызранская крепость впервые оказалась на грани быть использованной по прямому назначению.

В декабре 1773 года отряд пугачёвцев численностью до 500 человек готовился атаковать Самару. Комендант капитан Иван Балахонцев, имея под началом роту в 60 человек, организованно бежал в Сызрань, прихватив порох и казну. Пугачёвцы заняли Самару без сопротивления, но до Сызрани дойти не смогли, быв разбиты подошедшими правительственными войсками. Пытавшийся отсидеться в Сызрани капитан Балахонцев был отдан под суд и умер, разжалованный в солдаты.

При Екатерине II у Сызрани появился герб: «Чёрный бык в золотом поле, означающий изобилие сего рода скота». Здесь можно вспомнить, что именно в Сызранском уезде была выведена знаменитая бестужевская порода крупного рогатого скота, и именно в 1780 году помещик села Большая Репьевка – ныне оно в Ульяновской области – Борис Макарович Бестужев завёз в своё имение из Европы шортгорнов и голландских чёрно-пестрых коров, от которых и пошла его порода. Кстати, кто-то готов приписать Борису Макаровичу, точнее говоря, его папе Макару Бестужеву персональное участие в популярной присказке про «куда Макар телят не гонял».

Герб города Сызрань Симбирской губернии:

Сызрань была городом хлеботорговцев. Местные купцы-виртуозы по цвету и запаху определяли из какого уезда – и даже населённого пункта – доставили в Сызрань конкретную партию зерна, и на что оно, соответственно, больше годится. А пшено, вырабатывавшееся в Сызрани, считалось едва не эталонным в размерах Российской империи: «превосходная сызранская обработка»! На рубеже XX столетия Сызрань с громадным отрывом лидировала в симбирских пределах по числу промышленных предприятий: более семи десятков. Большинство из них было связано с переработкой хлеба, но в городе процветали и другие ремёсла, особым образом - сапожное и кузнечное.

Хлебная пристань в Сызрани в начале XX века:

Как это велось в российских купеческих городах, Сызрань была оплотом старообрядчества, сплава разнообразных религиозных течений, объединяемых общим неприятием реформ Русской православной церкви, проведённых в середине XVII столетия патриархом Никоном (1605 – 1681). Ярким выражением этой духовной традиции стала Сызранская икона, или Сызранская манера в русской иконописи, просуществовавшая более полутора столетий, вплоть до 1930-х годов. Сызранская иконописная школа была одной из крупнейших в среде старообрядцев и славилась на всю Среднюю Волгу.

Ветхозаветная Троица работы сызранских иконописцев:

Старообрядцев и сочувствующих им граждан «маркировало» сословие, купечество и вычурные имена – например, Елпидифор Иванович Аркадьев (1856 – 1917), сын подмосковного купца Ивана Семеновича и его супруги Еликаниды Андреевны, двоюродный брат ректора Московского университета и одиозного министра просвещения Николая Павловича Боголепова (1846 – 1901), ставшего жертвой террористического акта.

Елпидифор Аркадьев:

Елпидифор Аркадьев был большим оригиналом, любителем чтения и книг. Всю жизнь он занимался самообразованием, состоял членом множества научных и творческих обществ. Его всегда невероятно интересовала справочная литература, в которую Елпидифор Иванович сумел внести свой неоценимый вклад, издав 1890 году первый в России «Словарь библиофила». А в 1895 году маститый и авторитетный библиограф и библиофил вдруг взял и перебрался в Сызрань, и с этим городом оказался связан самый плодотворный период творчества Елпидифора Ивановича.

В 1874 году Сызрань, первая в Симбирской губернии, присоединилась к развивавшейся сетке российских железных дорог. Это обстоятельство ещё более усилило и без того важное значение Сызрани в качестве перевалочного пункта. Не только зерно - в Сызрань на специально оборудованных баржах везли каспийскую нефть, и здесь её переливали в железнодорожные цистерны, чтобы вести как на запад, так и на восток: из-за Волги к Сызрани потянулась ветка Оренбургской железной дороги.

В 1876 году близ уездного города началось строительство железнодорожного моста через Волгу, самого первого на великой реке, крупнейшего в Европе, «одного из самых грандиозных созданий русского инженерного искусства», как характеризовали мост современники. Мост был торжественно открыт в 1880 году и назван Александровским, знаменуя 25-летний юбилей от начала царствования императора Александра II. С железной дорогой. Сызрань обошла губернский город на 24 года, а с мостом – на 36 лет.

5 июля 1906 года в Сызрани случился пожар - самое страшное по своим последствиям стихийное бедствие в истории Симбирского края. И хотя пожар в Сызрани длился всего сутки, а не целую неделю, как печально знаменитый Симбирский пожар 1864 года, его последствия многократно превысили последствия Симбирского пожара. Оно и понятно: в губернском Симбирске в 1864 году жило на 10-15 тысяч человек меньше, чем в Сызрани в 1906 году. Вдобавок, в летнее время город привлекал массу сезонных рабочих: Сызрань имела известность как своеобразная «биржа сельскохозяйственного труда» в пределах всего Среднего Поволжья.

Фоторепортаж о пожаре в Сызрани на страницах популярнейшего дореволюционного журнала НИВА:

Огонь уничтожил пять с половиной тысяч домов – против полутора тысяч зданий в Симбирске. Общий ущерб составил 18 миллионов рублей – против пяти миллионов в Симбирске, даже с коррекцией на инфляцию. Наконец, самый печальный итог - человеческие жертвы: если в Симбирске официально погибло до 150 человек, то в Сызрани число погибших превышало 1100, причём только сотня смогла быть опознана. Сказывалось как раз обилие приезжих и особая ярость огненной стихии. Огонь был настолько силён, что люди, в отчаянии искавшие спасения от него в каких-нибудь небольших водоёмах, резервуарах с водой, сваривались заживо.

Следствием обилия приезжих, особенно на фоне событий бушевавшей в России Первой русской революции, стали грабежи и мародёрство, причём, по мнению впечатлительных современников, сотни горожан могли стать жертвами преступлений. Чтобы обуздать волну грабежей и навести порядок, в город был назначен генерал-губернатор и введены войска.

Впрочем, реакция подавляющего большинства людей на весть о Сызранском пожаре была вполне адекватной: сопереживать и помочь. Город ещё догорал, а в окрестных селениях уже собирали провизию для пострадавших. Нищие христарадничали ради сызранских погорельцев – и по-честному отдавали собранное тем, кто нуждался ещё больше.

Симбирская улица в Сызрани после пожара 1906 года:

Среди прочего полностью сгорела и городская библиотека в 30 тысяч томов. Клич, пущенный Елпидифором Аркадьевым по Российской империи, в самое скорое время принёс семь тысяч книг в качестве добровольных пожертвований, а литература в те времена была делом очень недешёвым. Но в том и смысл жертвы – дать больше, чем просто не жалко, дать то, чем дорожишь, а не то, что не нужно.

Иван СИВОПЛЯС,

научный сотрудник Музея-заповедника «Родина В. И. Ленина»